А.А. Иваненко
Последние 15 лет стали для системы образования в России периодом постоянных реформ. Средняя и высшая школа, учреждения дошкольного образования и воспитания претерпели многообразные и различные по степени значительности изменения. Но в то же время, нельзя сказать, что эти изменения были вызваны появлением новой целостной концепции образования и воспитания, напротив, эти изменения были, скорее, фрагментарны и вызваны соображениями прагматического характера. Образование, бесспорно, должно отвечать практическим потребностям страны, обеспечивая её необходимым количеством специалистов во всех областях национальной жизни, и потому соображения прагматического плана должны занимать не последнее место при формировании или реформировании национальной системы образования и воспитания. Но в то же время, прагматически мотивированные фрагментарные изменения системы образования и воспитания чреваты потерей из виду самой сути воспитания и образования, и, как следствие, серьёзными негативными, вплоть до катастрофических, последствиями для национальной жизни. Потому забота о приспособлении существующей системы образования и воспитания к решению злободневных практических задач ни в коем случае не может сделать излишней и не должна заменить работу по её совершенствованию в принципиальном отношении. Последнее же настоятельно требует знакомства с наиболее зрелыми плодами размышлений выдающихся мыслителей прошлого, к числу которых принадлежит один из крупнейших представителей классической немецкой философии И.Г.Фихте, чья педагогическая концепция до сих пор остаётся практически неизвестной в России (работа, в которой она изложена – «Речи к немецкой нации» – не переведена на русский язык).
Свои педагогические взгляды Фихте излагает в виде концепции «нового воспитания». Уже само название указывает на одну из её фундаментальных черт – в ней образование и воспитание нераздельно слиты, причём таким образом, что каждая промежуточная ступень процесса образования ведёт к достижению конечной цели, полному воспитанию человека. Фихте, характеризуя свою концепцию, пишет: «Предлагаемое мною воспитание должно быть надёжным и сознательным искусством образовывать в человеке неизменно и непогрешимо добрую волю»(1). Обычно образование нацелено на формирование у обучающегося того или иного навыка, формирование чего-либо у человека, а «новое воспитание» есть «искусство совершенно и полностью образовывать в человеке в целом человека»(2). Ставя себе задачей формирование у человека тех или иных навыков образование тем самым сразу отказывается от попытки формирования самого человека, оставляя на волю случая то, каким образом будут им использованы приобретённые с его помощью навыки. От себя добавим, что образование, истолкованное в качестве «формирования навыков», теряет свой нравственный мотив и превращается в «сферу образовательных услуг», бал в которой правят товарно-денежные отношения, а не нравственное стремление педагога помочь становящемуся человеку стать человеком.
Очевидно, что образовательная концепция, не ограничивающая свою роль формированием навыков, а направленная на формирование самого человека, должна опираться на продуманное и обоснованное учение о человеке, и только опираясь на него она может отыскать действенные средства воспитания и образования. И мы действительно обнаруживаем у Фихте такое учение. Не вдаваясь во все его детали, мы укажем здесь только на существенные для концепции «нового воспитания» моменты этого учения. По Фихте, «в основании многообразного выражения их (людей – А.И.) жизни лежит стремление (Trieb)»(3). В самом по себе исходном стремлении непосредственно не содержится никакой его дальнейшей определённости кроме той, что оно есть стремление к деятельности: «основной закон духовной деятельности человека» заключается в том, «что он непосредственно стремится к духовной деятельности»(4). Деятельность непосредственно нравится человеку сама по себе, уже только потому, что в ней находят выражение его духовные силы. Далее, душа человека, по Фихте, состоит из двух частей – рассудка и воли. В рассматриваемом нами здесь сочинении Фихте не разъяснено то, в каком отношении находятся исходное стремление и указанные составные части души. В качестве такого разъяснения можно рассматривать собственно само наукоучение, в первую очередь его изложение в работе «Основа общего наукоучения». Данная работа состоит из 3 частей: «Основоположения всего наукоучения», «Основание теоретического знания» и «Основание науки практического»(5) . Это членение и указывает на то, каким образом Фихте мыслил указанное отношение. Если первая часть определяет принцип наукоучения, Я, как деятельность и устанавливает единые принципы этой деятельности, инвариантные для всех прочих форм деятельности, то вторая и третья описывают её в разделённости на две различные – познавательную и практическую, причём последнюю – не в смысле осуществления в окружающем мире, а как способность желания. При этом важно отметить, что наукоучение, и, в частности, работа «Основа общего наукоучения», не представляет собой некоторой «истории» души или духа, не является описанием или дедукцией процесса их формирования, но есть априорная конструкция, устанавливающая все условия их существования. Т.е., разделение деятельности Я на познавательную и практическую есть не результат некоторого процесса, а исходная по отношению к существованию реального Я данность. В себе познавательная и практическая деятельности суть одно, единая деятельность Я, но реальное Я существует благодаря различению этой единой деятельности на различные виды деятельности, в первую очередь – на познавательную и практическую. Т.о., согласно собственно наукоучению отношение исходного стремления к деятельности и рассудка и воли нужно понимать тем образом, что исходное стремление, разделяясь, принимает формы рассудка и воли. Это разделение исходного стремления даёт возможность дальнейшего его определения: «самопонимание этого стремления и перевод его в понятия создаёт мир, и нет никакого иного мира кроме этого»(6). Т.е., по Фихте, именно истолкование этого исходного стремления посредством рассудка и является решающим для человека. Так или иначе истолковав его, человек тем самым принципиальным образом задаёт себе горизонт своего миропонимания и воления, в существенном предопределяет своё представление о мире, а также иерархию ценностей, ориентиров своей воли. Здесь стоит отметить близость этих взглядов Фихте к взглядам Сократа, с его требованием познания самого себя как основы нравственного поведения и остального познания. В связи с вышесказанным Фихте делит людей на два основных вида, различающихся по способу самопонимания и перевода в понятия исходного стремления. В первом случае стремление постигается посредством «смутного чувства»(7). «Посредством этого чувства основное стремление чаще всего и как правило постигается как любовь единичного к себе самому, и смутное чувство постигает эту самость в первую очередь только как нечто, что хочет жить сейчас и благополучно существовать. Отсюда возникает чувственный эгоизм в качестве действительного основного стремления и движущей силы такой жизни, схваченной этим переводом своего изначального основного стремления»(8). Второй вид самосознания, в отличие от первого, «развивается не сам по себе, но должен заботливо пестоваться в обществе»(9). Т.е., эгоизм в качестве способа самопонимания и жизненной позиции, вопреки достаточно распространённым взглядам, не является, по Фихте, некоторой естественной исходной данностью, с которой образование должно считаться, но представляет собой результат определённого постижения человеком самого себя и потому не неизбежен. Причина видимости его естественности и неизбежности заключается в том, что он возникает сам собой, для его возникновения не требуется целенаправленного воспитания и образования, напротив, отсутствие или недостаточная эффективность последних делают возможным этот способ самопостижения. В действительности же отдельный человек, по Фихте, представляет собой «звено вечной цепи духовной жизни»(10), и во втором случае он и познаёт себя посредством «ясного познания»(11) в качестве такового.
Каким же образом, по Фихте, можно добиться «ясного познания» человеком самого себя и почему до сих пор, вопреки существованию целенаправленного воспитания и образования, оно являлось уделом относительно немногих? По Фихте, «человек может хотеть только того, что он любит; его любовь есть единственное, и в то же время неизменное побуждение его воли и всех его жизненных порывов и движений»(12). Непосредственно же, в силу изначального стремления к деятельности, человек любит быть деятельным, любит собственную деятельность. Недостаток обычного воспитания и образования состоит в том, что, не умея проникнуть до этой исходной любви, оно обращается преимущественно к памяти воспитанника, преподнося ему, при попытке образовать его интеллектуально, готовую сумму знаний, при попытке же образовать его нравственно – готовый набор правил поведения и запретов. В таком случае опознание воспитанником в полученных готовыми сведениях собственной духовной деятельности, деятельное его проникновение в это содержание, остаётся делом случая, совершенно не обеспечивается самим воспитанием и образованием, завися от случайностей его индивидуального духовного развития. Фихте пишет о том, что до сих пор люди были нравственно дурны несмотря на образование и воспитание, а нравственно хороши – также не благодаря ему. Соответственно, задача «нового воспитания» заключается в том, чтобы создать возможность самостоятельного, осуществляющегося в ходе собственной деятельности воспитанника, открытия им содержания, которому его дóлжно обучить. Если воспитанник сам откроет некоторое интеллектуальное содержание, то проблема его заинтересованности в этом содержании, деятельного участия в его изучении и усвоении, решается сама собой, поскольку в этом случае «самодеятельность воспитанника одновременно и возбуждается и открывается ему данным предметом, и, т.о., этот предмет нравится не просто сам по себе, но в то же время и как предмет, в котором находят выражение духовные силы, последнее же вызывает склонность непосредственно, необходимо и без всякого исключения»(13). Обычно обучение обращается преимущественно к памяти и рассудку воспитанника, затрагивая его волю только косвенным образом, вследствие чего возникает различие между усвоенными им сведениями и тем, чем руководствуется его способность желания. Это различие и ведёт, во-первых, к тому, что воспитанник чаще всего учится с неохотой, а если всё-таки оказывается прилежен, то его старательность в большинстве случаев вызывается не интересом к самой учёбе; во-вторых, к тому, что образование интеллекта не сопровождается равномерным нравственным ростом воспитанника. В отличие от предшествовавшего образования и воспитания «новое воспитание» относится к человеку «как к неделимому целому»(14). В силу того, что знания для воспитанника производятся собственной его деятельностью, одновременно с образованием его интеллекта формируется и его воля. Открывая с помощью собственной деятельности и, в самом точном смысле слова, в собственной деятельности тот или иной закон, то или иное правило, воспитанник тем самым постигает самого себя в качестве чего-то такого, что содержит в себе эти всеобщие законы, правила, закономерности и т.п.. Т.о., чем дальше он продвигается по пути познания, тем менее для него возможно истолковать себя в качестве субъекта только лишь чувственных побуждений, тем менее для него возможно принять их в качестве мотивов своей деятельности и ориентиров своей воли. Тем самым в «новом воспитании» образование и воспитание оказываются не просто механически соединены, но непосредственно слиты. Отсюда же проистекает уверенность Фихте в успешности перехода от решения первой задачи «нового воспитания» – интеллектуального образования воспитанника – к решению второй задачи – его нравственному образованию. Можно быть полностью уверенным в том, что, продвинувшись достаточно далеко в первом, воспитанник испытает потребность в выяснении для себя норм человеческого общежития. И именно потому, что он уже в достаточной мере узнает себя в качестве обладающего в своей деятельности, т.е. в себе самом, всеобщими законами, и, следовательно, не сможет удовлетвориться в отношениях с людьми произволом и эгоизмом как мерой своих поступков, а значит, начнёт поиск всеобщих норм отношений.
Но и нравственное образование не является конечной целью «нового воспитания» – «завершающим делом нового воспитания» является «воспитание к истинной религии»(15). В чём должно состоять последнее Фихте в рассматриваемой работе не раскрывает сколько-нибудь подробно. В произведении «Основные черты современной эпохи», тематически связанном с данной работой, он даёт следующее определение религии: «наиболее объемлющая, всё воспринимающая в себя и доступная всякой душе форма идеи есть сознательное слияние всякой деятельности и всякой жизни с единым, непосредственно ощущаемым первоисточником жизни, Божеством»(16). По всей видимости, «воспитание к истинной религии» Фихте не должно было походить на традиционное религиозное воспитание и должно было заключаться в подведении воспитанников к осознанию указанного «слияния», а не в усвоении догматов того или иного вероучения. По Фихте, именно эта последняя ступень воспитания обеспечивает окончательное достижение его цели – «образования в человеке неизменно и непогрешимо доброй воли». Нравственное образование, помогая воспитаннику открыть всеобщие нормы человеческого общежития, подготавливает его к жизни в обществе, и этого воспитания достаточно пока общество благоденствует, пока нормально функционируют его институты, и от его члена не требуется ничего сверх соблюдения указанных норм. Но в случае социальных потрясений это становится либо невозможным, либо недостаточным, и в силу должны вступить другие мотивы его поведения. Вследствие же «воспитания к истинной религии» воспитанник «познаёт свою жизнь в качестве вечного звена в цепи откровения божественной жизни, и всякую другую духовную жизнь – именно как такое звено, и станет считать её священной»(17). На этой стадии воспитанник достигает окончательного истолкования своего изначального стремления, своей жизни, в качестве момента всеобщей духовной жизни, что совершенно исключает для него возможность эгоизма как мотива его воли. В этом случае его устремления будут неуклонно направляться к тому, чтобы сделать свою жизнь как можно более полноценным явлением всеобщей духовной жизни, а поскольку другие будут рассматриваться им в качестве такого же проявления этой жизни, то и к их жизни он станет относиться таким же образом.
В рассматриваемой работе Фихте не ограничился установлением принципов «нового воспитания», но также указал и определённые пути его осуществления. Его успешность, по Фихте, должна быть обеспечена тем, что дети будут воспитываться в замкнутых колониях-общинах, которые должны будут самостоятельно обеспечивать собственное существование. Дети в них должны будут работать с раннего возраста ради обеспечения существования общины. Именно эта забота об обеспечении общины должна, по мысли Фихте, побудить воспитанников к познанию окружающего мира и гарантировать таким образом единство воли и рассудка. В ходе познания воспитанники должны открыть законы природы, самостоятельно повторив путь познания, проделанный человечеством. Успешность второго этапа воспитания – нравственного образования – обеспечивается, по Фихте, справедливым устройством общины и некоторой степенью самоуправления. Изначально воспитанники имеют перед глазами образец справедливого устройства общества и на нём постигают принципы человеческого общежития, на более же поздней стадии они начинают принимать участие в управлении общиной, обсуждая принципы её устройства и пытаясь их усовершенствовать. Третья стадия воспитания, как мы уже отметили выше, не была сколько-нибудь подробно описана Фихте.
С нашей точки зрения, при оценке концепции «нового воспитания» необходимо отделять её принципы от предлагаемых автором путей её осуществления. В отношении последнего она антиисторична и есть попытка революционным путём изменить историю человечества. С нашей точки зрения, семейное воспитание в достаточно большой степени способно решать те задачи, ради которых Фихте и предлагает создать замкнутые общины-колонии. В благополучной семье также должен царить некоторый справедливый строй отношений между её членами, также и в ней забота о материальном благополучии, в силу того, что она есть забота о благополучии не индивида, а семьи, обладает воспитательным воздействием. Фихте же предлагает заменить семейное воспитание воспитанием в общине, руководствуясь желанием вырвать новое поколение из существующего порядка отношений и одним махом перенести его в разумно устроенное человеческое сообщество. Если в ограниченном объёме это возможно, а иногда и очень эффективно (примером чему служит пушкинский лицей), то в массовом порядке это решительно невозможно – общиной должны руководить воспитатели, которые в большинстве своём также укоренены в существующем порядке отношений. Во-вторых, представление Фихте о том, что ребёнок, работая с раннего возраста ради пропитания, сможет самостоятельно открыть законы природы, более чем спорно. Скорее наоборот, постоянный физический труд способен сделать воспитанников невосприимчивыми к познаниям, ограничив их самостоятельные открытия сферой прагматически ориентированных навыков и сведений. Фихте, правда, предполагает осуществлять среди воспитанников отбор, освобождая проявивших способности к наукам от физического труда для обучения, но такой отбор фактически осуществляется в любом человеческом сообществе, и, т.о., искусственное создание детских общин не привносит никакого принципиального улучшения в данном отношении. Наиболее интересным могло бы стать описание путей осуществления принципов «нового воспитания» в образовании будущих учёных и при «воспитании к истинной религии», но именно эти стороны реализации своей концепции Фихте выписал предельно скупо.
С нашей точки зрения, наибольшую ценность представляет принципиальная сторона концепции «нового воспитания». Фихте указывает единую основу духовной жизни человека, а также пути формирования феноменов духовной жизни. Это позволяет ему выстроить принципиальную схему системы образования и воспитания, в которой каждая из ступеней образовательного процесса служит конечной цели – формированию человеческого в человеке, что, с нашей точки зрения, и является собственной задачей педагогики. Педагогическое учение Фихте, при всех недостатках предлагаемых им путей осуществления «нового воспитания», является выдающимся образцом истинно философского раскрытия содержания понятий воспитания и образования.
Примечания
1. J.G.Fichte Reden an die deutsche Nation// J. G. Fichtes saemmtliche Werke, herausgegeben von I.H. Fichte. 8 Baende. Berlin, Veit & Comp., 1845/1846, Bd. 7, S.283 (здесь и далее перевод автора статьи);
2. Ibid, S.301;
3. Ibid, S.302;
4. Ibid, S.286;
5. см. И.Г.Фихте Основа общего наукоучения//И.Г.Фихте Сочинения в 2х тт., – СПб., Мифрил, 1993, т.1;
6. J.G.Fichte Reden an die deutsche Nation// J. G. Fichtes saemmtliche Werke, herausgegeben von I.H. Fichte. 8 Baende. Berlin, Veit & Comp., 1845/1846, Bd. 7, S.302;
7. Ibid, S.302;
8. Ibid, S.302;
9. Ibid, S.303;
10. Ibid, S.297;
11. Ibid, S.303;
12. Ibid, S.283;
13. Ibid, S.285;
14. Ibid, S.303;
15. Ibid, S.298;
16. И.Г.Фихте Основные черты современной эпохи// И.Г.Фихте Сочинения в 2-х тт., – СПб., Мифрил, 1993, т.2, с.418;
17. J.G.Fichte Reden an die deutsche Nation// J. G. Fichtes saemmtliche Werke, herausgegeben von I.H. Fichte. 8 Baende. Berlin, Veit & Comp., 1845/1846, Bd. 7, S.298;
